Гендерные аспекты детско-отцовских отношений

Одной из сфер, ярко обнаруживающих различия мужского и женского, является сфера реализации родительских функций и ролей. Отцовская и материнская роли не тождественны по своей сути и содержанию. Считалось, что связано это как с биологическим, так и социальным полом (гендером) каждого из родителей. В последнее время исследователи акцент делают на гендерных аспектах родительства и их социальном происхождении. Теории биологической детерминации родительства оказались не продуктивными для объяснения всего многообразия детско-родительских отношений.

В соответствии со взглядами представителей отечественной школы психологии о роли биологического в развитии личности человека, разумно предположить, что биологический пол является предпосылкой для дальнейшей гендерно-ролевой дифференциации. Поэтому источник различия в содержании отцовской и материнской ролей необходимо искать не в биологии родителей, а в их собственном опыте социализации. Эту мысль подтверждают данные кросс-культурных и сравнительно-исторических исследований семьи.

Образ себя как родителя формируется в результате взаимодействия множества факторов социального порядка (особенности гендерной стратификации общества и связанные с этим ценности, стереотипы и предрассудки, культурный символизм, опыт взаимодействия с собственными родителями). Следовательно, для понимания специфики материнского и отцовского поведения важен анализ наиболее устоявшихся в обществе представлений о том, каким должно быть традиционное распределение ролей в семье. Эти представления передаются из поколения в поколение, объективируются в народных обычаях и обрядах, предметах материальной и духовной культуры, с одной стороны. С другой стороны, анализ продуктов человеческой деятельности позволяет исследователю реконструировать такие индивидуальные и коллективные представления о традиционном распределении родительских ролей.

На материале психологического анализа народных сказок нами были реконструированы обыденные представления об отцовстве. В основу такого подхода к изучаемой проблеме легли предположения (В.Пропп, О. Ранк) о том, что народная сказка, по своей сути, является метафорой жизненного пути человека. В то же время, она несет на себе отпечаток той культуры, в условиях которой была создана, вобрав в себя обобщенные коллективные представления о различных сторонах действительности, включая отцовство. Для анализа были отобраны белорусские, русские, литовские, словацкие и казахские народные сказки, содержание которых в той или иной степени затрагивает отношения отцов и детей. Как правило, это отношения отца и ребенка-подростка. Например, одна известная русская народная сказка буквально так и начинается «Жил-был Король, был у него сын-подросток». Видимо, в народных сказках отношения отца и ребенка чаще передаются через отношения короля и его сына-принца или дочери-принцессы. Об особом символическом значении царя как отца в сказке пишет и Е.М.Неелов: «в сказке царство — это семья, царь — глава семьи, и озабочен он, прежде всего, не государственными, а, так сказать, семейными делами» [7, с. 16]. Обычно король-отец появляется в самом начале повествования. Он либо умирает, оставляя наследство своим сыновьям, либо является инициатором разрыва детско-отцовских отношений. В сказке жизнь главного героя начинается в семье, в «отчем доме». Но наступает тот момент, когда главному герою приходится покидать родной дом и отец может играть в этом ключевую роль. Задача этого этапа личностного развития героя — отделение от родителей, представление себя как самостоятельной, самодостаточной и автономной личности. В психологии начало этого процесса связывают с подростковым возрастом, на котором перед ребенком стоят те же задачи личностного развития.

В сказках такое отделение описано по-разному. Инициатива может исходить или от героя (сына-принца) или от короля-отца. В первом случае герой сам осознает необходимость такого отделения. Среди мотивов, побудивших героя пойти на это, могут быть следующие: поиск невесты, поездка на охоту, желание помочь заболевшему или умирающему отцу, стремление разыскать пропавших братьев или мать, похищенную «нечистым духом», выполнение отцовского поручения; либо познавательные мотивы — «белый свет повидать» да «ума понабраться». Странствия героя в большинстве случаев заканчивается его женитьбой, но не всегда возвращением в «отчий дом», то есть обретением полной (физической и психологической) автономии. Во всех этих сказках общее состоит в том, что герой по собственной инициативе покидает семью, то есть источник отделения от родителей лежит в нем самом. Король-отец при этом дает сыну «благословение», обычно не препятствуя его отъезду. Многие герои сами просят позволения у своего отца уехать и дать благословение в дорогу. Однако нередко поведение героя вначале не является активным, но скорее вынужденным, провоцируемым извне, порождаемым другим персонажем — королем. В сказках это традиционное высылание или изгнание отцом сына или сыновей из дома. Часто причиной, лежащей в основе подобного решения отца, является нарушение ребенком какого-либо отцовского запрета. Для примера рассмотрим русскую народную сказку «Королевич и его дядька», в которой сын-подросток вполне осознанно пошел на нарушение отцовского запрета из чувства жалости к другому и справедливости, затем добровольно признался в этом отцу, за что и был изгнан из дома: «Взгоревался король: что ему с сыном делать? Казнить нельзя. Принудили отпустить его на все четыре стороны, на все ветры полуденные, на все вьюги зимние, на все вихри осенние; дали ему котомку и одного дядьку». Обостренное чувство справедливости, характерное для подростка, подтолкнуло королевича пойти против воли несправедливого отца, тем самым высказывая ему свой протест. Несовпадение ценностей королевича и короля явилось источником конфликта. С другой стороны, осознание подростком собственных взглядов и системы ценностей, отличных от родительских — первый шаг на пути психологического отделения от них. В этой связи «все ветры полуденные», «вьюги зимние», «вихри осенние» могут символизировать дальнейшие задачи и кризисы личностного развития героя, которые ему предстоит решать уже самостоятельно, независимо от родителей, имея «за плечами» все необходимые для этого психологические предпосылки («котомку»).

В других сказках король-отец изгоняет своего сына за какую-либо провинность, совершенную им. В казахской народной сказке «Волшебный камень», прежде чем выгнать сына из дома, его богатый отец, когда сын достиг совершеннолетия, стал ежегодно посылать его одного на ярмарку. Когда сын три раза сходил на ярмарку и сделал покупки, с точки зрения отца, не потребные, тот окончательно выгнал его из дома. В отличие от предыдущих сказок, в этой сказке процесс отделения ребенка от родителей символически описан более подробно. С каждым разом (то есть с каждым выходом на ярмарку) отец предоставляет сыну все больше свободы, как бы выпускает его в свет — присмотреться, опробовать себя, набраться опыта, и лишь после этого происходит отделение ребенка от родителей. Ярмарка — это общество людей в миниатюре, со своими законами, принципами, разнообразными видами отношений, поэтому она дает герою бесценный опыт, так необходимый ему для самостоятельной жизни. Посещая ярмарку, юноша включался в систему социальных отношений; отделяясь от родителей, ребенок на каждом возрастном этапе своего развития тоже включается в новую для него систему социальных отношений.

Примерно о том же говорится в другой казахской сказке «Мудрая девушка»: «Давно когда-то в степи жил богатый казах Едильбай. У него было три сына. Двух старших он женил. Пришла очередь младшего, Жандаулета. Для самостоятельной жизни нужны сообразительность и изворотливость. Чтобы испытать сына, Едильбай приказал ему погнать на базар сорок козлов и, не продавая этих козлов, купить сорок аршин ситцу». Прежде чем отпустить сына в самостоятельную жизнь, отец задумывается над тем, готов ли уже его сын к этому. Ведь отец точно знает, что необходимо для самостоятельной жизни — «сообразительность и изворотливость», но есть ли эти качества у сына? Для этого отец устраивает сыну своеобразный экзамен на самостоятельность, задает ему задачу, справившись с которой, сын докажет свое право на автономию. Задача психологического отделения от родителей для своего решения требует необходимых внутренних условий социальной ситуации развития ребенка, и отцу важно, сформировались ли такие условия, обеспечивающие психологическую готовность к самостоятельной жизни, у его сына.

Таким образом, в разных формах достигается один и тот же результат — сын отделяется от родителей, и, во многих случаях, инициирует такое отделение отец. При этом отец может выступать как авторитарная, властная фигура («царское слово — закон»), он готов за любую малейшую провинность изгнать сына из семьи — такая позиция отца по отношению к своим детям характерна для выраженного патриархального уклада в семье. Либо отец может выступать добрым советчиком, помощником, косвенно провоцируя отделение. В обоих случаях функция отца одна — подготовить и подтолкнуть сына к самостоятельной, независимой от родительской семьи жизни. В таких сказках отцу отведена строгая роль, при этом нет развернутых описаний характера взаимоотношений отца и сына. Но встречаются сказки, где отец не просто отпускает либо гонит сына в неизвестность («поди туда, не знаю куда»), а оказывает ему необходимую помощь в самоопределении или проявляет интерес к его будущему. Так, например, в литовской «Сказке Королевича», когда пришло время отдать сына в ученье, король у него спрашивает: «Кем хочешь стать: ксендзом ли, воином ли, или будешь покоить меня на старости лет?». На что королевич отвечает: «Хочу белый свет повидать». Король не стал противиться, отпустил сына. Ведь королевич не готов еще сделать свой выбор, он хочет поискать себя, опробовать все свои возможности, прежде чем определиться с выбором своего жизненного пути, и отец-король прекрасно это понимает, потому и не торопит сына, не противится его желанию и отпускает, за что тот ему благодарен. Это прекрасный пример конструктивных детско-родительских отношений.

В белоруской народной сказке «От краденного не растолстеешь» отец (правда, не король, а простой крестьянин) оказывает своим сыновьям реальную помощь в самоопределении. Когда сыновья выросли, отец сказал: «Пора, сыны, за серьезную работу приниматься. Кто из вас чем хочет заниматься?». Молчат сыновья — не знают, какую себе работу выбрать. «Ну, так пойдем, — говорит отец, — по свету походим, посмотрим, что люди делают». Отец ставит своих сыновей перед задачей самоопределения, но этим его роль не исчерпывается. Отец сам вводит сыновей в мир социальных и производственных отношений, предлагает им различные альтернативы, знакомит с разными сферами жизни. Он не предлагает сыновьям готовых решений, но вместе с ними ищет возможные пути реализации их потенциала и учит их на их же собственных ошибках. Здесь мы видим активную воспитательную позицию отца, но это скорее отношения сотрудничества, нежели гиперопеки. Гиперопекающее отношение отца к сыну гротескно вырисовано в литовской народной сатирической сказке «Пшик»: «Жил в одной деревне крестьянин, и был у него сын. Крепко любил его отец, с малых лет холил, не понуждал ни к какой работе». Здесь отец многое сделал для того, чтобы его сын вырос беспомощным, ничего не умеющим и абсолютно не готовым к самостоятельной жизни человеком. Так в сказке отразились первые представления людей о взаимосвязи между стилем воспитания и его результатом в развитии ребенка.

Наиболее характерное описание отношений отца и сына представлено в словацкой народной сказке «Ключик на голубой ленте»: «А королевич Кристиан подрастал. Давно уже перестали его называть Кристиаником, все теперь говорили: королевич Кристиан. Такой он стал большой. И такой серьезный. Словно он все время о чем-то размышлял. Но о чем? Король Могай с радостью отдал бы перстень с самым драгоценным своим камнем, только бы узнать, о чем размышляет его сын Кристиан и чем он занимается, когда остается один. Но сердце королевича неумолимо закрывалось перед ним». Королевич уже не тот маленький мальчик Кристианик. Становясь взрослее, он постепенно начинает отдаляться от отца. Как это похоже на так называемую аутизацию подростка, уход в свои мысли благодаря уже достаточно развитой рефлексии. Многие отцы становятся готовыми отдать все что угодно, лишь бы узнать, о чем думают их дети, чем интересуются и занимаются в свободное время. Но если отец не сможет или не захочет перестроить свои взаимоотношения с повзрослевшим сыном, а будет видеть в нем по-прежнему маленького мальчика, игнорируя его новые потребности и возможности, «сердце подростка неумолимо закроется перед ним».

До сих пор мы рассматривали отношения отца с сыном в сказке и не касались отношений отца и дочери. Это обусловлено тем, что стратегии взаимоотношений отца с сыном и отца с дочерью в сказках во многом различаются, вплоть до того, что могут быть диаметрально противоположными. Поэтому целесообразно рассмотреть их отдельно. Специфика взаимоотношений отца с дочерью в сказке в том, что король-отец не высылает ее из дома как сына, а наоборот, чаще не отпускает, стараясь как можно дольше оставить ее подле себя, в «лоне семьи». Если же кто-то возжелает руки дочери, отец всячески пытается воспрепятствовать этому или назначает какие-либо испытания ее поклоннику. Как, например, в литовской народной сказке «Сотня зайчат»: «Жил в стародавние времена король, была у него единственная дочка, и король ни за что не хотел отдавать ее замуж, кроме как за того, кто три трудных дела исполнит, будь он хоть последний нищий». В более мягкой форме тот же мотив встречается в русской народной сказке «Царевна-Несмеяна»: только тот, кто сумеет рассмешить дочь короля, женится на ней. В целом отношение отца к дочери в сказках можно охарактеризовать как более опекающее и собственническое, в отличие от отношения к сыну. Такие различия могут быть связаны с особенностями культуры, в условиях которой создавались сказки.

Сказка отражает особенности патриархального уклада общества, когда женщина считалась более слабой и зависимой, менее самостоятельной, чем мужчина. Задачей отца было «пристроить» дочь — найти ей подходящую (опять же, с точки зрения отца) пару и выдать замуж, тогда как сын — мужчина, он более сильный и самостоятельный, он сам сумеет позаботиться о себе. Поэтому испытание женихов дочери в сказке — не простой каприз отца, а верный способ выбрать наиболее достойного партнера для своей дочери, которому можно доверять, которому можно безопасно отдать свою дочь, который будет заботиться о ней так же, как и ее отец. В прошлом такая позиция отца закреплялась в праве родителей определять, с кем их дети должны вступать в брак. Пережиток этого существовал некоторое время назад, когда мужчина формально просил у отца невесты ее руки. В некоторых примитивных обществах, сохранившихся за бортом цивилизации, такой обычай бытует и ныне. В своей книге «Детство и общество» Э. Эриксон описал племя индейцев Сиу, в котором невесту будущие мужья покупают у ее родителей [9]. Подобные мотивы встречаются в некоторых сказках, где отец выбирает жениха, руководствуясь корыстными побуждениями.

Например, в казахской народной сказке «У одной невесты три жениха» довольно жадный отец за определенную плату сумел договориться о свадьбе своей дочери одновременно с тремя женихами, взяв у каждого из них деньги. Реже встречаются сказки, в которых отец сам подталкивает дочь к замужеству и тем самым провоцирует ее отделение от родительской семьи. Хороший пример — известная сказка «Король Дроздобород», в которой отец чуть ли не насильно выдает свою нерешительную дочь замуж.

Проведенный анализ показывает, что в культуре сложились разные типы взаимоотношений в диадах «отец-сын» и «отец-дочь», которые достаточно наглядно вырисовываются в народных сказках. Даже сегодня многими психологами доказано, что отцы по-разному относятся к своим сыновьям и дочерям. Пол ребенка в той или иной степени определяет те отношения, которые складываются между ним и отцом. Вслед за Э.Эриксоном, можно сказать, что «по-видимому, интуитивно люди всегда осознавали то, что мы научились концептуализировать лишь недавно» [9, с.112]. Среди основных типов взаимоотношений отца и ребенка в сказке можно встретить авторитарные отношения, построенные по принципу иерархии; отношения сотрудничества и взаимопомощи, характерные для демократического стиля воспитания, опекающие отношения. В сказках метафорически нарисованы портреты разных типов отцов, реализующих эти отношения, прототипы которых широко представлены в действительности и в наше время.

Литература

  1. Берн Ш. Гендерная психология. — СПб., 2001.
  2. Дружинин В. Н. Психология семьи. — Екатеринбург, 2000.
  3. Коллинз Р. Введение в неочевидную социологию / Антология гендерных исследований. Сост. и комментарии Е. И. Гаповой, А. Р. Усмановой. — Мн., 2000.
  4. Кон И. Современное отцовство: мифы и проблемы/ Семья и школа.- 2003. — № 4.
  5. Кон И. С. Ребенок и общество. — М., 2003.
  6. Неелов Е. М. Натурфилософия русской волшебной сказки. — Петрозаводск, 1989.
  7. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. — Л., 1986.
  8. Ранк О. Миф о рождении героя. — М., 1997.
  9. Эриксон Э. Детство и общество. — СПб., 2003.
  10. Яничев П. И. Психологическая интерпретация некоторых функций волшебной сказки / Журнал практического психолога. — 1998. — № 5.

Психология отцовства

Центры для пап

Вы попали в сложную ситуацию?

Позвоните в центр для пап в вашем городе.